Благодарю за вопрос, он действительно очень важен. Дело в том, что сегодня мало кто понимает, в чём заключается  смысл христианского прощения. Можно услышать разнообразные ответы: простить – значить принять человека таким, какой он есть, то есть со всеми недостатками. Некоторые даже прямо говорят: «Вы должны любить меня таким, какой я есть». Кто-то считает простить – значит, забыть плохое. Вот, дескать, забуду, тогда прощу. Какой же из этих подходов является верным?  Давайте попробуем разобраться объективно и рассмотрим каждый из вышеперечисленных вариантов.

Принять человека таким, какой он есть. Приведу пример: допустим, человек страдает алкоголизмом или он наркоман. Разве я должен принимать его в таком виде? Если я буду так поступать, это будет называться потаканием человеческим страстям и попустительством. Согрешающий таким образом человек не только не исцелится от своего недуга, а вообще может погибнуть, и тот, кто принимал его таким, какой он есть, будет виновен в этом. Сторонники такого подхода обычно оправдывают себя тем, что нельзя осуждать. Могу сказать: абсолютно согласен, но в данном случае никакого осуждения нет. Нам дан разум, чтобы мы могли различать добро и зло. Ведь, согласитесь, что ни пьянство, ни наркоманию добром назвать никак не получится, следовательно, это зло. А вот говорить, что алкоголик или наркоман плохой человек, это уже осуждение.

Забыть плохое. Но в чём же здесь подвиг? Забыл, да и всё. Это больше похоже на равнодушие.

Но разве это то прощение, о котором говорит, к которому призывает нас Христос? Нет, конечно. Простить в христианском понимании - значит поверить в человека, поверить в то, что он может измениться. Настоящее прощение есть прежде всего приятие человека до конца и всерьез, возврат к той глубине, на которой познается единственность, и потому неповторимая ценность каждого человека как Божия творения, как носителя образа Божия, за кого умер на Кресте сам Христос. 

Настоящее прощение в том, чтобы увидеть человека таким, как видит и любит его Бог. Ведь если я буду верить в человека, я никогда не махну на него рукой, я не буду потакать его греховным привычкам, а буду помогать ему, буду бороться за него, порой, может, и достаточно жёстко. И даже можно сказать больше: пока есть гнев - есть ещё надежда. Даже ослеплённый гневом, я всё ещё принимаю человека всерьёз, он всё ещё существует для меня, и потому сам гнев может быть претворен в примирение, воссоединение и обновление. Но где начинается равнодушие, там воцаряется смерть. Ад -  это равнодушие всех ко всем, уход каждого в себя и тем самым - в страшное одиночество духовной смерти. Поэтому нужно со всей твёрдостью сказать: прощение от равнодушия и презрения - уже не прощение, а карикатура на него.

В подтверждение всего вышесказанного приведу слова известного православного богослова протопресвитера Александра Шмемана: «В Евангелии есть рассказ о том, как к Христу привели женщину, застигнутую в прелюбодеянии, которую по обычаю того времени собирались побить камнями. Её привели к Христу, чтобы попытаться поймать Его на слове. С одной стороны, закон требовал наказания за преступление, а с другой – люди, желавшие поймать Христа на слове, знали, что Он учил о любви и прощению. Итак, что же Он сделает? Если поступит по закону, то где же любовь и прощение? Если пойдет против закона, то где же Его учение о чистоте, несовместимой с преступлением­ против нравственности?

А Христос сказал: «Кто из вас без греха, пусть первый бросит в неё камень». А Сам, нагнувшись, чертил что-то на земле. Никто не бросил камня, и все один за другим ушли. Оставшись наедине с грешницей, Христос спросил: «Где же те, кто осуждал тебя?» И услышав, что все ушли, сказал: «И Я не осуждаю тебя. Иди и больше не греши» (ср.: Ин. 8:7–11). Поразительно в этом евангельском рассказе то, что Христос не принял ловушки, которую готовили для Него враги. Он не нарушил закон, ибо не сказал, что женщина эта невиновна и не заслуживает наказания. Но Он не нарушил и заповеди любви. Христос перенёс весь вопрос из плоскости закона и отвлечённой морали в плоскость личного отношения к этой женщине, к этому человеку. Он простил её и тем самым как бы сказал: «Я верю, что этот грех, это преступление – не настоящая твоя сущность, Я верю, что ты сама осудила их, Я верю, что ты хочешь и можешь исправиться». Это прощение было актом веры в неё, и эта вера была началом не только её возрождения, но и возрождения тех, кто во имя формального принципа готов был осудить и убить.

Вот такое прощение, основанное на таком подходе к человеку, на вере в него и любви к нему, необходимо нам сейчас, как воздух.

 

Новости Кунгурского края ©kungur-krai.ru